Тентек-2006

Куда бы пойти на майские? Мучительное состояние выбора! Критерии маршрута – на майские праздники, не более двух недель, и в разумных пределах по деньгам и по времени заброски. Казалось, ну что за проблема - было бы время! Ан нет, ничего в головы не лезло такого, что прозвучало бы как далёкий зов боевой трубы, такое, чтобы заставило встрепенуться, выпасть из зимней спячки и – начать действовать. Учитывая, что многое уже исхожено, а повторяться ещё пока не тянет…

Сидели в подходящей компании, чесали репы. И как-то так, само собой, навевая мистические ассоциации, выплыло и оформилось: «…Джунгария. …Тентек.»

ТЕНТЕК? Тот самый? Речка, на которой воспиталось неслабое поколение новосибирских водников (…правда, не оставившие, почему-то, никакого её описания)? Та самая, о которой все знают, и вроде слышали, что кто-то когда-то ходил…? Кто ходил-то? Когда? Что там вообще, …а? Это уже становиться интересным. Это – цепляет! И мы уцепились.

В  Н-ском турклубе по картотеке числится один отчёт – Евгения Деева, за 2003-й год. Числится, но отсутствует в натуре. Добрая тётенька, взявшая с нас двадцатку за допуск в сокровищницу духа, разводит руками: на нет и суда нет. Понятно…  Тентек…

Мишка раздобыл отчёт омичей, которые в 91-м году натрахались там за 17 ходовых дней на ПСН и ЛАСе, к тому же, свинтив с середины обоих ключевых ущелий. Достучался до Деева, который шёл на двух четвёрках и бублике (вроде по паводку) и стряхнул электронную версию его отчёта. Ни то, ни другое не особенно соответствует нам по судам,…  сами описания – какие-то непонятные. Ни фильма, ни одной фотки. …Маловато, блин!

Главное ведь что – решить, что идём! Долгое время нас было двое. Потом из Интернета выпал московский экипаж – люди с опытом вполне достаточным. Проявился ещё один москвич, Андрей Исаев, сильно хотевший  ещё в прошлом году идти с нами на Чулышман, да не смогший. Хохляндия выставила Игоря Морозова – виват ей! У Лёхи Боброва не выгорел проект с Чиликом, и он с горя махнул к нам до кучи – сразу бы так.  Восьмым упал на хвост Вадим Бригинец. Едем, и - будь что будет!

Сборы прошли достаточно организованно – сказался многочисленный опыт, сын ошибок трудных. Все дела решались оперативно, при помощи телефона и Интернета. Лёха принял на себя и свою квартиру удар в виде большинства снаряги и прибывших в Новосиб, за день до общего отъезда, Игоря и Андрея.

День старта. Прибежал в холодном поту с работы за час до того, когда нужно бежать в горячем поту на поезд. Какой я молодец, что рюкзак собрал ночью, как знал, ей богу! Дима Небрачный потрепал нервы тем, что не уложился в срок сделать герму для моей новенькой камеры, примчал ко мне на машине в последний момент, зато подвёз на вокзал – зачот!

На перроне провожающих не меньше, чем отъезжающих. Бодро улыбаемся и целуемся. …Скорей бы уже ехать.

Вагон полупустой, у нас своё купе, красота. Не успел за окном кончиться перрон, экстренно разливается по первой антидепрессант, фиксирую это безобразие на камеру и начинаю участвовать в оном. Поход начался.

На следующий день благополучно пересекаем границу и пытаемся не терять зря поездное время: делаем ревизию аптеки (как ни странно, в наличии практически всё необходимое), осваиваем выданные на прокат рации (удаётся достаточно быстро) и пытаемся разобраться в GPS-навигаторе (безрезультатно, посему решается, что оно нам не надо). Приходят казахзские поездные менты, находят в моём паспорте отсутствие прописки и начинают трепать нервы: имеют предлог ссадить на ближайшей станции. Нарушения нет, но они отлично понимают, что человек предпочтёт отдать энную сумму, чтобы не отстать от поезда. И что это за людская порода такая?!? Обошлось в двести рублей. Самое паскудное в этой ситуации, что в конце их надо ещё и благодарить.

В Уш-ТоБе выгружаемся в два ночи. Как приятно, когда не надо искать встречающих и психовать по поводу отсутствия оных! Подошли двое ребят и сразу впряглись помогать тащить барахло до 66-го, который должен стать нашей передвижной базой на ближайшие 10 дней. Водителя зовут Витей, сопровождающий – Женя. Женька вернулся в родные края из Томска, в котором восемь лет пытался освоиться и встать на ноги. Говорит, что и тут жить можно, и в этом мы неоднократно убеждались на маршруте.

В Талды-Кургане небольшой разговор с хозяином фирмы. Звать Димой, приятный, располагающий, не настроен на выжимание денег за каждое лишнее движение. Движений предстоит много: москвичёвский экипаж в последний момент поменял билеты на день позже. То есть, когда мы уже будем заброшены на место и даже успеем построиться, они только прилетят в Алматы, откуда их надо ещё будет забрать и доставить до места. Вроде как это решается, отдаём ему паспорта для регистрации. Паспорта с регистрацией должны подвезти вместе с москалями. Мы же не теряем времени и выдвигаемся на маршрут.

Люблю ездить в 66-м! Пока ещё способен не обращать внимания на тряску и отсутствие быта, зато – можно развалиться поудобнее (если получиться) и облегчённо вздохнуть: этот зверь допрёт тебя и твой нехилый скарб до самого места. Зверь имеет видовые особенности в виде нового тента, который мужики изготовили перед самым отъездом, причём окна, равно как перископы и прочие видоискатели отсутствуют напрочь. В числе ненужных излишеств, видимо, признан и звонок в кабину водителя, сообщающий, например, о робком желании экипажа выйти размять ноги или позаниматься более неотложными делами. Наш шофёр Витя такой нужды не испытывал… 66-й пёр и пёр вперёд. Ситуация накалялась. Вдруг машина замедлила ход и остановилась. Счастливые обитатели кунга с радостными воплями стали покидать его, как вдруг… машина снова поехала вперёд: оказывается, Витя просто пропускал стадо крупных и рогатых. Пара несостоявшихся автотуристов осталась за бортом нашего мирка в достаточно напряжённых позах: так как их руки были заняты, они не смогли даже помахать на прощанье нам вслед. Те, кому повезло больше, принялись колотить по всему периметру кунга и призывно орать, но звукоизоляция кабины была добротной. Спасла ситуацию мелочь: мужики заметили в зеркало, что задняя дверь  болтается на ветру и остановились исправить непорядок. После воссоединения группы и небольшой проникновенной речи отдельных её членов, в кабину из кунга была протянута верёвочка, за которую надо было дёргать, «если что». Куда наши бодрые сопровождающие её там у себя привязывали, они комментировать отказались.

Скромно откушали скромного лагмана в том же самом месте, где ели тоже самое год назад, перед заброской на Лепсы. Погода, кстати, такая же жаркая. Здравствуй, жаркая Джунгария, мы приехали к тебе погреть свои истосковавшиеся по теплу косточки, …как хорошо! Докупили кое-что из продуктов и наконец догадались содрать часть тента, чтобы уже начать вдыхать запах трав и любоваться окружающими красотами! Красоты того стоили: глаз ласкала свежая зелень вокруг, вдали, сквозь марево, проступили величественные снежники. Пришлось всё это снимать на камеру и фоты…

Забрались на первый перевал, второй,  и, где-то после обеда, проехали последнюю населёнку на нашем пути: село Голубев Запор, в количестве 24 дворов. В километре от него встали. Всё. Заброска завершилась в срок и без потерь.

 Строимся под жгучим южным солнцем. Прикидываем, сколько раз обгорим за поход, предвкушаем густой загар на своих лицах. Начинается стройка посудин. На дороге показывается делегация местных.  Обычная наша реакция; «ну вот…ладно, потерпим…». На удивление, мужики деликатно сидят в сторонке, покуривая, расспрашивают нас про Россию и (без мата!) рассказывают про здешнюю жизнь. Одни уходят, другие приходят. Все неназойливы и им ничего не надо.

К вечеру суда вчерне готовы, лагерь стоит, харч сварен. Местный народ подтягивается по второму разу. Нас сражают подарки: парное молоко, домашний хлеб. Не сразу, но принимается наше приглашение к костру, кто-то из них быстренько притаскивает медовую бражку. Вечер получился достаточно душевным, за бражкой сделали несколько ходок. По одиночке наши отчаливают на боковую. Местным уходить не хочется, ведут себя прилично, периодически спрашивают, не мешают ли они нам.… Уже далеко за полночь, махнув рукой, я сдался, оставив гостей на попечение Андрюхи и Виктора.

Утро жаркое. Лениво ползаем по лагерю и доделываем суда: спешить никуда не надо, сегодня предстоит пройти совсем небольшой кусок. По уговору, должны ждать отстающих москалей в середине Константиновского ущелья, перед первым серьёзным порогом. В двенадцатом часу, обливаясь потом, влазим в гидры и прочие водные прибамбасы. Солнце жарит. Воображение рисует жуткие картины массовых тепловых ударов, освежаю в голове последовательность спасательных действий при этом. Утешает, что пункт «по возможности охладить» легко выполним: вода холоднющая.

И вот долгожданный старт! Головной командирский экипаж – Миша и я, Андрей на своём здоровущем жёлто-голубом «Белрафте» - с Лёшкой, луганско-новосибский экипаж Игоря и Вади стойко навевает ассоциацию с Тарапулько и Штепселем.

Под мостом прощаемся на два дня с нашим сопровождением и вваливаемся в Константиновское ущелье. Вообще, на Тентеке ущелье означает именно ущелье, в классическом понимании этого слова: стены отвесные или сыпуха, река меандрирует через пятьдесят – сто метров и жутко хочется узнать, что там, за поворотом, чуть раньше, чем это у тебя получится естественным образом. В какой-то момент, когда посмотреть хотелось, но не моглось, мы решили попользовать достижения НТР, а именно, рации. Типа, авангард шарашит сходу, а потом подробно рассказывает остальным, «что там, как и где…». После того, как мы с Мишкой прошарашили, распаковал рацию и принялся орать в неё ценную информацию. Увы, ей не довелось быть услышанной и воспринятой. Потом оказалось, что аккумуляторы, заряженные дома до отказа, на обоих рациях (!) сели практически «в ноль». Причина такого предательского поведения осталась неразгаданной, а сами предметы гения  инженерной мысли упакованы на дно гермешков.

Потихоньку дошли до порога Буднева, перед ним встали. Ориентир очень хороший: вываливаешься на прямой участок и сразу в глаза тебе бьёт отражённие от белой таблички  на скале недалеко от воды. Стоянка для этих берегов средняя (для этой речки): нашлось не очень покатое место для палатки и место под костёр у самой реки. Вынужденные желающие спать под открытым небом разместились под нависшей скалой. Ко мне, известному любителю свежего воздуха, присоединились Лёха и Миша. Вечером, за посиделками у костра, увидели воду у себя под ногами: докатилась та самая, которая растаяла в горах под жарким солнцем этим днём. Пришлось двигаться…

Под утро разбудила морось на лице. Так как умывание я не заказывал, то стал с максимальной силой забиваться под стену, но вышло не очень. Посмотрел на боевых товарищей: Лёшка похрапывал под гораздо более наклонным участком скалы, Миха вообще лежал практически в гроте. Получше места для меня нигде не было.

- Сволочи… - филосовски подумал я, проваливаясь в забытье.

Утро пасмурное, периодически идёт дождь. Мы с командиром дежурим. Вода залила вечернее кострище, делаем новое.  Вышли под непрерывный моросящий дождь. Порог Буднева весь смотрится по левому берегу: слив, правый прижим и ещё два габаритных слива. По большой воде всё должно быть посерьёзнее, но сейчас он на шестёрочный (по описанию), если честно, не тянет. Ставим верёвки и мы с Мишкой прыгаем в порог уже по сплошному дождю. На чалке Лёха, как и.о. оператора, радует меня, что камера напрочь отказалась работать в таких нечеловеческих условиях. Знать бы, что вскоре сакраментальную надпись в глазке объектива «Конденсация влаги. Выньте кассету и просушите камеру» мы все затвердим наизусть. Прохождение участников фиксируется только на фотоаппаратах.

Далее идём кильватером. Река очень быстрая, время на реакцию оставляет мало, но - вроде справляемся. Непрерывный фон 4-5 плюс бодрые пятёрочные пороги. Спокойных участков почти нет, поэтому надо справляться с тем, что делается под носом и одновременно смотреть вперёд. Вроде как всё идётся нормально. Мы повеселели, немного расслабились и река тут же наказала, да ещё как…

Увлеклись обводкой камней и влетели в абсолютно подлый и незаметный издалека правый прижим. Сидим. Мишкина гондола вся под водой. Надо мной отрицаловка, причём вся какая-то корявая. Выпускать нас и не собирается. Рама кряхтит, но вроде держит. Краем глаза замечаю сзади летящий на нас красно-белый кат Игоря и Вадима.

- Вот теперь нам пи…,  - додумать не успел. Удар - и я рухнул в воду.

Именно рухнул. Не было переворачивания, во время которого на автомате делаешь вдох и хватаешь раму. Под водой ещё что-то врезало по башке. От всего этого хорошо хлебанул водички. Вынырнул, держась за внешнюю обвязку. Гондола болтается и вообще ведёт себя так, что никаких сомнений не оставалось: поломало все три поперечины. Между приступами откашливания пару раз прохрипел: «Миха, Миха!». Ответа не услышал. Красно-белый катамаран мелькнул пару раз и пропал. Вот тебе, блин, и вся страховка с воды. Началось элементарное выживание. Ногами дна не чувствую, кат не затолкать. Опять попёр пятёрочный фон.  Впервые столкнулся с мерзким чувством, когда абсолютно не знаешь, что делать: перебираться внутрь не надо, так как этого «внутрь» уже нет. На баллон вылезти невозможно, даже опереться на свободно болтающуюся гондолу нельзя. Если баллон впереди тебя по течению, то вроде прикрывает от ударов, но зато не видно валов и сливов и - периодически хлебаешь. Вдобавок пару раз хорошо проволочило этаким прицепом через обливняки. Если же ты впереди, тут же из всех сил хочется избежать камешка, на который наваливает твою голову, подпёртую сзади ломаным катамараном. Ещё помню, как  «бежал» ногами по вертикальной скале, отталкиваясь от неё нафиг… Гадство какое-то сплошное. Короче, когда всё это более-менее кончилось и пошла просто быстрая текуха, сил осталось крайне мало. Пожалуй, до берега мог бы и не добраться. Быстро остываю. Ещё раз зову Мишку, ответа опять нет. Счастье пришло в виде берёзы, нависшей над водой. Хватаю окоченевшими пальцами ветки, болтаюсь на струе.  С одной рукой не выбраться…, но весло, зажатое в другой руке, которое упорно волочил всё это время, не бросаю уже из принципа. Тем более, что оно Игоревское и, кстати, дорогое. Мимо просвистела погоня, … спасатели хреновы!

Когда, наконец, вылез, по совокупности ощущений подумалось, что хуже киля, пожалуй, у меня не было.

Хоть с берегом повезло: ущелье выполаживалось и пройти было можно. В моём выжатом состоянии мне потребовалось часа полтора, чтобы воссоединиться с группой. Всё это время неотступно не давала покоя мысль про Мишку, ведь я так ни разу и не увидел его. Наконец, то - скользя по сыпухам и забираясь на бомы, то продираясь сквозь колючки у самой воды, с высоты увидел своих. По их спокойному поведению сразу понял, что всё нормально и, уже не спеша, добрался до стоянки.

Мишка, оказывается, после киля оказался между гондол, где и болтался всё время, служа этакой своеобразной прокладкой между ними. Гондолы держались вместе только благодаря ему и чалке, которую я по всем правилам намотал за две внутренние продолины. Меня он не слышал и не знал, что со мной. Уже после того, как я отстрелился, его догнали и забрали на кат Лёха с Андреем, тоже совсем уже плохого, и высадили на камешек, чтобы догнать нашу посудину. Потом он, оказывается, даже видел меня с какой-то высотки, безрезультатно орал  мне, а затем сразу выбрался наверх и поверху махнул аж до конца каньона, - моста, где нас должна была уже ждать машина сопровождения. Не обнаружив никаких её признаков, вернулся на стоянку. Чуть раньше его пришёл Лёха, который отправился назад на наши поиски. Кстати, Лёха с Андреем прижима тоже не избежали. Но их вытащил здоровенный объём катамарана и то, что раму на вязках скривило и выплюнуло.

Ущелье кончалось,  дождь, наконец - тоже. Так удачно получилось, что кат поймали аккурат в том месте, где можно стоять и есть лес на новые поперечины. Посреди реки была отмель, на которую, собственно, и удалось вытолкать аварийный катамаран. Сам он или, вернее, то, что от него осталось, лежал на берегу. Печальная картина предстала моим глазам: всё три поперечины сломаны, самая толстая – по болту, две остальных – просто пополам. В шкуре зияли три дыры. Дыры, скорее всего, были проделаны сломанными поперечинами, зазубренные концы которых выглядели просто жутко. По рассказу Миши, эти самые концы периодически угрожали целостности его личной шкуры, так что вряд ли внутри ему было веселее, чем мне снаружи.

 Да…  Вот тебе, блин, и начало похода – думали мы, сидя вечером у костра, так и не дождавшись ни машины, ни отстающих москалей. И всё это в ущелье, которое планировалось как раскаточное перед ключевым – Герасимовским! Река показала себя: даже при кажущемся отсутствии серьёзных препятствий, очень быстрая текуха, практически полное отсутствие уловов  в сочетании с холоднющей водой и тяжёлой береговой обстановкой, делают любую аварию на ней криминальной по определению. Самому экипажу аварийного судна зачалиться очень трудно, одному человеку на судне – практически невозможно. Добраться до своих, даже будучи на одном берегу, когда можно, а когда – и нет: берега – сплошные  бомы, поверху идут отвесные кулуары   

Вечерок был задумчив: график летит к чёрту плюс полная неизвестность и тревога за одиночный экипаж. А еды, между прочем, нами взято на два дня, которые кончаются! Паспортов, кстати, тоже нет! Их, вместе с регистрацией, должна была привезти машина с москалями. Нихрена, короче, нет! Лёха при чалке упустил свою каску – наверное, для полноты картины. Надо искать в деревне замену ей или – лепить её аналог из подручных средств. Вдобавок вода всё прибывала: трава на берегу была подтоплена.

Утром разведка опять бежит к мосту, а мы доделываем ремонт: вяжем берёзовые поперечины и заделываем дырки. Андрюха назначается реммастером и в благодарность показывает новую технологию: заплату не наклеивает, а наваривает. Новая технология испоганила мою ложку, которую он разогревал на костре. Плюс моё чувство эстетизма оскорблено аляповатыми оранжевыми пятнами заплат на благородном серо-голубом фоне основного цвета катамарана. Но кто ж мне мешал на заплаты взять его родную тряпку! Наверное, тут виной глубоко укоренившиеся в нас чувство, что ни с тобой, ни с твоим барахлом ничего случиться не должно. Это, однако, и есть оптимизм. Периодически моросит дождь с сильными порывами ветра, но пока терпимо.

Разведчики приносят первую радостную весть: машина прибыла. Москвичи в Голубев Запор, оказывается, приехали с опозданием из-за проблем с машиной, поэтому построились и стартовали только вчера после обеда. Лёха сторговал старую мотоциклетную каску за двести рублей – дешёвка! Вскоре слышим вопль Мишки сверху: из-за поворота показывается красный катамаран, на киле и с экипажем. Нос у него прилично располосован. Как выяснилось, всё в том же самом злосчастном прижиме, но от которого им всё же удалось уйти телемарком. …почти уйти. Ночевали и ремонтировались выше нас километра полтора – два.

Знакомимся. Зовут Димой и  Володей, лет обоим – немного за сорок, и оба даже в чём-то похожи внешне и поведением. Ходят вместе давно, перечень рек впечатляет, … в общем, схоженный экипаж! Катамаран – производства «Красное солнышко», и сам, соответственно, красный, здоровущего (1,4 тонны) объёма. Видоизменён согласно концепции увеличения объёма. В центре рамы (другого места просто нет) - один рюкзак на двоих.

Быстренько собираем лагерь и сплавляемся до моста. За бугром – невидимая с реки Константиновка. Издалека виден ставший уже родным 66-й, мужики радостно нам машут, и это приятно. Заряжаю от прикуривателя камеру, Лёха набирает (с запасом!) еды, Андрюха мотается на машине в Константиновку за чаем и, сами понимаете, водкой. Через час мы готовы опять расстаться с сопровождением. Впереди темнеет вход в Герасимовское ущелье. Моральный дух ещё не полностью восстановлен, но ждать нет времени, и мы вваливаемся в основной каньон нашего маршрута. Впрочем, в остаток дня ничего примечательного не было, пара пятёрочных порогов и нормально встаём на полке левого берега. Облака вроде растянуло. На мой задумчивый вопрос, надо ли ставить тент, Володя сказал, что «тент  не ставить – Бурхана гневить», и тент был поставлен, чтобы, согласно всем правилам, не пригодиться. Первая стоянка с полной командой была отмечена умеренными возлияниями.

Проснулся ночью от барабана капель по тенту: Бурхан не поддался на провокацию в виде старательно натянутого тента, как и на наши традиционные костровые подмазки. Утром ненадолго распогодилось, чтобы потом уже окончательно затянуть небо, на этот раз – до конца похода.

Потихонечку идём по всё более сужавшемуся и вытягивающемуся вверх каньону. Тактика та же самая: заглядывать за поворот и если что, постараться успеть чальнуться, причём желательно на тот берег, по которому есть возможность пробежаться посмотреть. В районе обеда эта самая нехитрая тактика оправдывает себя «на все сто»: замечаем впереди булькотень, успеваем зачалиться, смотрим и… да-а… Эта ж… кто ж так описание пишет?  Ни по омскому, ни по деевскому описаниям мы здесь такой порог не ждали, а ведь он – откровенно криминален: после ряда сливов и бочек вся струя собирается по центру и под прямым углом лупит прямёхонько в глыбу, далеко выступающую с левого берега, после чего - по частям выносит в правый прижим… ну и так далее. Сомнений и душевных терзаний насчёт возможности прохождения увиденное ни у кого не вызвало: порог из категории «а, может, не сломает…?». Гораздо больше эмоций вызвало отсутствие описания данного места как письменного, так и устного. Что касается траектории обноса, то она вызвала уже откровенную грусть. Наверное, мы были бы веселее, если бы знали, что этот обнос будет самым лёгким из трёх, имевших  место в походе.

Схалявив, насколько возможно, с проводкой по воде, за каких-нибудь три часа оказались готовыми идти дальше. Очередная нервная перечалка первого экипажа, только для того, чтобы убедиться, что за поворотом нифига страшного и – чалься, где только хочешь. Но кто ж знает, на этой-то  речке!

Ещё пара препятствий, и становимся на стоянку ввиду роскошного зрелища водопадика, который веером падает с пятидесятиметровой высоты. В поисках чистой воды сбегал до него, чтобы огорчиться: вода падает в сыпуху и вся бесследно уходит в неё. Впрочем, вода периодически падает и просто с неба, на нас. Это печалит - загар пока откладывается.

Приступаю к своим обязанностям дока – у Вадика проблемы с суставом, воспаление. С удовольствием всобачиваю ему укол диклофенака, спирт на это благое дело беру у его напарника. К тому же Вадим чихает и сморкается, пичкаю его всякой химией, парень чуть ожил и - вот результат: полвечера я был занят проблемой прогнать его от костра, отсыпаться  и отлёживаться.

Ночью под тентом, хотя он и большой, с трудом нашёл место, чтоб не задувало дождь…

Утро началось тяжело: дежурный Володя с жизнеутверждающим оскалом вытряхнул меня из спальника, хотя вроде времени было навалом  и повода для такого насилия над личностью не было... ладно, списал это на ихние московские народные обычаи и типа дисциплину сборов. Под дождиком едим кашку и готовимся морально на очередной рабочий день. Гидримся, намечаем план действий, дело за малым – дождаться готовности всех экипажей. Готовность московского экипажа отсутствует напрочь. В полном боевом облачении, под дождём коротаем время у тлеющего костра, развлекаясь предположениями, чем и как именно занимаются ребята под тентом. Фантазия особенно работает у меня, в силу злобных воспоминаний о недавнем резком подъёме.

Через час команда созрела до готовности двигаться. Несколько правых-левых поворотов, чалка на левый берег перед очередной булькотенью. Порог идентифицируем как «тот самый, .. «Редутный». С левого берега видно только заход, надо перечаливаться на правый. Чалка, как обычно, никакая… – быстроток. Наше с Мишей обсуждение тактики зачаливания сводиться к выбору веток и корешков деревьев, растущих у воды, за которые крайне желательно схватиться и покрепче держаться, пока напарник не переберётся на берег. Зачалились сами, поймали вторых. Игоревский экипаж, в основном благодаря Вадиму, просвистел мимо четырёх (!) пар рук, раскиданных по берегу. Нашли их на «чалке отчаяния», напротив начала порога. Игорь героически прыгнул в центр рамы и удержал кат, но при этом шарахнулся рёбрами об поперечину. Удар, по закону подлости, пришёлся точнёхонько в разрез верхних и нижних пенок спаса. Морщится, держится за бок. Ладно, отойдёт… При чалке москалей приобщился к чужому опыту: хитрый Дима Бабкин метнул мне в голову специальную маленькую чальную морковку, - пришлось хватать.

Идём смотреть. Идти хочется всё, кроме одного нехорошего места в центре. Рабочий проход только один: наносит на наклонную плиту, с которой отвесный слабенький свал – прямо (куда не попадаешь) и основной – влево, опять же ж, - лупит прямёхонько в чемодан! Ну не хочу я прыгать в «…сломает - не сломает…», хоть ты режь! Не люблю собирать по порогу обломки своего (!) катика. Тем более, что порог-то ещё продолжается, и порог нехилый. Киль – совсем другое дело,  а тут - … хрень какая-то. Короче, - несём.

После эмоционального обсуждения, суть которого пересказана выше, решено, что это место несут все, кроме москалей. Мужики надеются выплыть на объёмах. Во всяком случае, нам надо готовиться ловить. Для этого каты должны очутиться внизу. При одном взгляде на траекторию обноса хочется закрыть глаза и оттолкнуться от берега. Игорь подливает бензина в керосин: его состояние ухудшается, жалуется на боли в подреберье, даже говорить не может – только шептать.  Место, блин, для этого - самое что ни на есть подходящее! Парень ещё героически дотаскивает свой рюкзак вместе с нами до места стоянки в конце порога, оставляем его там отсыхать и возвращаемся за катом. Подбираемся на воде через пару сливов поближе, …всё ж меньше нести. Под сплошным дождём, с помощью «такой-то матери» вчетвером прём первую посудину через прибрежные деревья, сыпуху, курумник, скальник и прочие удовольствия нашего отдыха. Берег - исключительно разнообразный, найдётся кусок на любой вкус. Камни скользкие, как маслом намазанные, и к тому же абсолютно живые. Пару раз чуть не уезжаю вместе с катом в воду. Естественно, что камера, в отличие от нас, по-прежнему отказывается работать в таких условиях, а жаль – кадры пропали весьма поучительные. Спускаем кат сразу за хреновым местом, дальше можно по воде, хотя и не очень-то приятно вот так, с места в карьер, то есть с середины порога, стартовать.  Впрочем, пройденное само по себе тянет на вполне полноценный порог 6А, с большим падением и приличной работой в нём. Очень похоже на «Русские горки» на Мажое, только с разбросанными по руслу чемоданами и гораздо протяжённее. Чалимся за сиротливым Игорем, стоящим на камушке в обнимку с морковкой и остаёмся на посудине, ждать проходимцев – москалей. И без того долгое, как обычно, ожидание прохождения дождь увеличивает вдвое. Смотрим вниз по течению:

- Где их тут ловить, засранцев, если что? Негде: через пятьдесят метров очередной поворот, и непохоже, чтобы там, за ним, было ровно. Вот уйдём сейчас вниз за аварийным (не дай Бог!) судном – и группа раскидана по берегам, без связи…, с инвалидом! Нехорошо как-то всё это.

Уф, … ребята выплывают на ровном киле. Морды слегка перекошенные – наимелись на входе, и в «задницу» вплыли лагом, т.е., в режиме «говна» (пардон за сравнительные образы). В ней сломали две из четырёх поперечин и две из четырёх продолин - стоянка обещает быть полноценной.

Поплелись назад: надо нести ещё целых два ката! …Боже!

Жовто-блакитную посудину протащили по нашему варианту до середины порога, дальше – по воде, сами, сами…! Отснял их на вдруг заработавшую камеру, хотя дождь идёт по-прежнему. Наверное, техника тоже понемногу акклиматизируется. Последнюю посудину, ввиду травмы Игоря, предлагаю Мишке перегнать нашим экипажем, а он чего-то не хочет. Приходится тащить по полной, до самой стоянки. На удивление, каждый обнос легче предыдущего, мастерство, блин, приходит с умением. Только вот, дойдя до стоянки, хочется сесть и посидеть, … а к дождику мы уже вполне привыкли, ничего, пускай льёт.

Однако пора исполнять обязанности дока. Наматываем вокруг Игоря эластичный бинт. Щедрой рукой вкалываю ему обезболивающее, а он, неблагодарный, орёт, что ему наоборот – больно стало и в … э-э-э… ягодице. Даю ему, чтобы успокоился, спирта внутрь и отправляю с глаз долой до ужина в палатку. Разведка сбегала, насколько можно, наверх и выхода не нашла: скальные гребни, разделённые осыпями.  Чешем затылки – ситуация…! Игорь не из тех, кто жалуется на пустяки, значит, всё серьёзно: как минимум трещина в ребре, а может, и поболе. (Забегая вперёд, рентген показал перелом одного ребра со смещением и трещину в другом.) Как обычно, решаем, что утро вечером мудренее.

Обязанности дока на Игоре не кончаются: больше половины команды перхает и кашляет от хронической простуды. Щедрой рукой раздаю «Колдакт», его аналоги  и витаминки, необыкновенной популярностью пользуются  сосалки «Стрепсилс», взятые, вообще-то, абсолютно случайно. Ночью проснулся от грохота: центральная мачта из двух вёсел с надетой на неё каской, подпирающая наш тент, навернулась этой самой каской по камням. С кряхтеньем выдрался из нагретого спальника, нащупал компоненты конструкции и восстановил статус-кво. Подлая мачта дала уснуть, после чего навернулась вторично, уже на меня. Изрыгая проклятья, отшвырнул неустойчивую конструкцию в темноту и провалился в сон, под хлопанье обрадованного свободой движений тента.

Утро мозгов не прибавило. Но зато Игорь отлежался и выразил готовность потихонечку идти дальше. Пичкаю его обезболивающим. Описание теперь – только деевское, так как омичи по-умному выходили с Редутного наверх. С судами! По-моему, только за это им надо было дать первое место по России. По оставшемуся описанию, кроме Редутного Деев  обносил своими четвёрками  каскад 18-19 пороги и «Винт». Лучше про это пока не думать…

Небо временно растащило, не давая Бурхану опомниться, быстренько заснял на просушенную камеру порог и окрестности, успел аккурат до появления второго эшелона туч. Идём прежней тактикой, проходим пару бодрых мест. Через часик чалимся направо перед чем-то непонятным. Идём по берегу, утыкаемся в непроходимый бом прямо напротив порога. Однако и с нашего места видно, что, (как мы уже привыкли!), в центре 2,5 метровый слив лупит прямо в чемодан, в правом, вроде с виду ходимом проходе, посредине торчат один за другим два разбирающих клыка. Однозначно разбирающих. При том, что это - только первая ступень, река поворачивает направо и за поворотом не видать.

Обречённо смотрим на левый берег: надо туда…но, честно говоря, отсюда не понятно, как по нему можно не только нести суда, но и просто ходить. Нда… Но по правому берегу ходить нельзя даже теоретически. Перечаливаемся. На перечалке (не самой сложной) инвалидный экипаж страдает фигнёй, Вадя ведёт себя так, будто у него тоже что-нибудь сломано. Игорь нервничает, мы, глядя на них – тоже.

Как оказалось, по берегу ходить всё-таки можно, и даже – нести. Просмотренное сомнений не вызывало. За уже описанным местом свал через частокол зубьев, дальше без перерыва – просто мощный порог, но перед ним уже можно стартануть с камней. Сомнения вызывал тот факт, что мы ну абсолютно не узнавали место по описанию Деева! До «Винта» - вроде ещё далеко, а на 19-й порог не похоже ни с какой стороны, хоть тресни. Игорь наносит второй ударчик, впрочем, ожидаемый – дальше не идёт: несоответствие здоровья с рекой и напарником. А как тогда? Башка трещит в попытках что-нибудь придумать продуктивное, но придумывается только разнообразные диалектические оценки сложившейся ситуации. Договариваемся, что они попытаются подняться наверх, сколько смогут, и осмотреться, пока занимаемся обносом.

Вообще, для того, чем мы занимаемся, есть слова,  более точно передающие суть происходящего.  Ключевой момент категорийного обноса – проползти на брюхе под нависшей глыбой по береговому камню, под которым струячит, как в бешеном унитазе, сначала с рюкзаком, а потом - с катамараном.

Часа через четыре мы, совершенно измудоханные, сидели вперемешку с нашими надувными игрушками на крохотной площадке, на которой обнаружили прошлогоднее костровище – свидетельство, что не мы одни такие долбанутые.  В обсуждении родилась гениальная идея, которая, кстати, полностью подтвердилась: второй день у нас такая фигня с описанием оттого, что омичи и Деев называли «Редутным» - разные пороги! Деев – тот, который мы обносили позавчера, а омичи – вчерашний, который Деев почему-то назвал связкой пор.18-19-20. Так это ж получается, что мы сейчас обнесли «Винт» (вроде смутно похож), и впереди – уже легче! Ура, на сердце сразу тоже отлегло.

 Вадим с Игорем вернулись с обломом – выхода не нашли. Зато, ниже порога мы обнаружили переправу – две железных проволоки-катанки, натянутых одна над другой. Значит, люди здесь как-то ходили, но по этому берегу вниз дороги нет точно. Значит, скорее всего, где-то ниже на правом берегу есть шанс найти тропу или её подобие. Надо идти дальше. Раздуваем каты, совмещая с перекусом. В пять вечера первый экипаж готов стартовать.  Порог действительно оказался мощным, но мы лихо зачалились сразу после него. Миха встал с морковкой, я, зная, что народ какое-то время потормозит, побродил по окрестностям, выяснил, что стоять здесь можно и встал со второй верёвкой. Перед этим, лазя по берегу, стронул камень, который угодил аккурат на моё весло. Весло издало жалобное «хрусть» и сделалось «пополам». А я сделался очень злым.

Время шло. Народ – не шёл. Иванов, стоящий передо мной на камне, психовал. У интеллигентного командира это состояние выражалось недоумённым пожатием плеч, разведением рук и потрясыванием головой. Я  же философски воспринимал происходящее, комфортно разлёгшись в позе ленивца Сида, на другом камушке. Часа через полтора (!) вылетели москали и, не успев зачалиться, усвистели вниз. Теперь уже психанул я, так как понимал, что теперь надо продираться вниз по берегу к старшим московским братьям, если хочу в ближайшие полчаса узнать, что там приключилось и какого ж, спрашивается, х…?!! …

Поплёлся к ним. ...Ну, блин, денёк: оказывается,  красно-белый кат уже на воде затравил, да так сильно, что порог на нём идти было нельзя. Будут ремонтироваться там. Ребята приплыли с котелком, палаткой и раскладкой на ужин – завтрак. Спирта, конечно, не взяли …, молодцы. Иду радовать командира. Так как время есть, решили с ним сделать дальний сикурс, насколько сможем пройти. Ура! - почти сразу наткнулись на признаки тропы. Расслабились, и жизнь нас тут же напрягла: Мишка, шедший передо мной по курумнику, с криком «Ай!!!» сделал гигантский шаг сразу через два нехилых камушка. Постояв полсекунды в такой раскоряченной позе,  он из этого положения вернулся в исходную стойку «ноги вместе, глаза врозь». Я, честно говоря, глаза тоже выпучил: такое увидишь только в кино, когда кадр прокручивают назад. Переведя выпученные глаза вниз, я понял причину загадочных гимнастических движений – Миша переступал через щитомордника, который, свернувшись, продолжал нагло лежать на прежнем месте, показывая нам свой мерзкий раздвоенный язык. Вот тварь! А ведь мог покуситься на самое командирское дорогое! Хотел дать ему камнем, да передумал: он ведь тоже передумал. Пошли дальше, обсуждая, что человек действительно способен на большее, что обычно может, надо его только побудить к этому как следует.

Дошли до следующей проволочной переправы, видно, что пешкарям надо на другой берег. По очередному порогу привязались, наконец, к деевскому описанию. Вечерок прошёл грустновато: первая раздельная стоянка… в том числе - и с алкоголем … Впервые спал в палатке, а то вдруг эта змеюка всё-таки решила обидеться на мои нехорошие слова в свой адрес.

Утром загидриваемся и идём ловить отстающих. На берегу вижу очередной сюрприз: стоит Игорь…, один, без ката! …Немая сцена… Впрочем, всё объясняется: ночью ему сплохело ещё больше, и вопрос с водной частью похода для него закрылся однозначно. Переправился к нам по переправе…, какая, всё-таки, удача, что она оказалась именно здесь!

Задачка: на том берегу три человека и два кат. Вопрос: что делать? Ответ:  двум бодрым пацанам (т.е., мне и Мишке), переправиться назад на исходные позиции, отправить Вадю к напарнику по переправе и перегнать сюда их кат своим схоженным экипажем.  Первым на проволоку по-командирски ступил Иванов. Не очень прикольно смотреть с берега за пляшущим на проволоке над бушующим потоком человечком. Пляшущим – потому что проволока натянута хреново. Но всё нормально пройдено, Мишка добирается до береговой сосны, вокруг которой обмотана проволока, отцепляет карабин, чтобы спрыгнуть на берег, и … не удерживается и камнем летит вниз (на камни же!), с трёхметровой высоты! С камней скатывается в воду и нормально начинает потихоньку плыть по течению. На том берегу никого нет!  На этом – сдавленный стон зрителей. Тут тело подаёт признаки жизни и вскарабкивается на берег, попутно делая нам успокаивающие жесты, мол, всё нормально, чего там…, ерунда. На нашем берегу – облегчённый вздох и отражение эмоций в виде непереводимой игры слов. Я перебрался без приключений.

Садимся на красно-белый кат. Из порога выходим как раз под переправляющимся через реку Вадиком. С трудом подавляю здоровое желание дружески хлопнуть его веслом по ягодицам.

Посудину перегоняем сразу до следующей переправы, благо, вчера всё просмотрели. Возвращаемся назад и идём уже штатными составами, пешкари – по берегу. При этом местные камушки устроили мне ещё один стресс: каменюка тонны в две, за которую был зачален наш кат, и которую, казалось бы, краном не сдвинуть, съехала вниз от слабенького моего рывка за верёвку, перекатилась по всей гондоле, погнула запаску, внутреннюю продолину и ухнула в воду. Если бы я при этом был внутри рамы, куда, собственно, и перелазил… нда, лучше не думать. Вот такие, блин, камушки на этой реке. Одно слово – живые…

На второй переправе – грустная разборка красно-белого ката – для него поход закончился. Вяжем его по частям на свои машины, сверху прыгают безлошадные, перевозим их налево. Слава Богу, берег уже ходимый до конца ущелья – вроде выкрутились!

Самое интересное, что наши скорости синхронизируются естественным образом: мы обгоняем пешкарей на прогонах, они нас догоняют и уходят вперёд, пока мы курим над порогами. В результате к вечеру собрались вместе над выходным каскадом пор. 29-33 по лоции Деева. Гоню их в деревню, но Игорь упёрся, хотя периодически кряхтит от боли, ночуем вместе. Хотя и первый раз за поход не было дождя, вечером холодно и сыро. Практически все кашляют и перхают, подчищаю последние противопростудные запасы, кошмар. Зато практически не пользуются спросом перевязочные материалы – это радует.

Утром припекает солнце, сверху видно деревню, настроение выходное. За что и расплачиваемся на 33-м пороге: недоработали на заходе, и нас нехило прижало на чемодан посреди реки. Опять сидим, колбасимся. И опять на нас летит второй экипаж, только на этот раз – Исаев с Лёхой. Дежавю, блин. Но второй раз ломаться не хочу! С камня выносит направо, и там совсем плохо - непроход с сильной отрицаловкой. Слава те Господи, мужики сумели отработать и ушли налево, куда и нам следовало бы сразу попадать. Мы же вылезли на каменюку и, кряхтя и тужась, перекинули кат через него. Наверху испытали потрясение: в абсолютно гладкий камень был вбит скальный крюк, который нам весьма пригодился. Так как с берега сюда попасть нельзя однозначно, сделали вывод, что не мы тут влипли первые. Что и подтвердилось буквально через двадцать минут: в место, освобождённое нами, приехали москали. Дима, предварительно понаблюдавший за нашими потугами с берега, сразу полез наверх на камень, будто он так всё сразу и планировал.

Всё, пороги в Герасимовском ущелье кончились. А через полчаса кончилось и само ущелье. Слева раскинулась деревня Герасимовка, справа за мостом стоит наш «Газон», мужики радостно нам машут, мы  машем им, солнышко светит… - красота!

Предстоит очередной ремонт шкур и рам наших боевых машин. Пошли в Герасимовку договариваться насчёт попариться в баньке. Сроду бы не подумал, что будет такая проблема, такое впечатление, что сами они моются преимущественно из кружки. Насилу нашли вариант. Деревня, между тем, приличная и чувствует себя довольно неплохо. Много русских.

Вечером моемся в довольно скверной бане. Хозяин вчера, оказывается, похоронил мать. Потихоньку подтягиваются местные, скорее всего, уже из-за нас. Доедаем то, что осталось с поминок, вносим свою лепту купленным в магазине пивом, общаемся. Знакомимся с местным поэтом, а по совместительству трактористом на пенсии. Приятный мужик, но не отпускает нас, пока мы не зафиксируем на бумаге хотя бы пять, а лучше все восемь его песен. Первую фиксирую я, потом смываюсь, и за дело берётся Андрюха. Парень под газом и действительно получает удовольствие от процесса, песни длинные и их увековечивание приходится прерывать насильно. Хозяин под занавес решил содрать за баню больше, чем оно стоило, но, в общем, расстались мило.

Игорь по-прежнему тянет резину с отъездом, и сделать с ним ничего не могу – расставание приходится перенести на завтра. Ночуем подальше от деревни, но совсем избежать визитов, конечно, не удаётся. Приходят двое, отец и сын. Под конец у костра остаются только они, я и шофёр Витя. Истории из старшего так и сыплются, но особенно запомнились две. Первая о том, как здешние мужики были в  Константиновке в гостях, поддали и решили скоренько оказаться дома – сплавиться на конях до Герасимовки по реке. Но кони через полчаса стали элементарно тонуть, что заставило их это дело прекратить и выбираться из каньона, хлебнув горя. Во второй истории два местных алкоголика тянули с него поллитра, не получали, и один из них предложил на спор за эти же поллитра переплыть туда-обратно Тентек. В этом месте, кстати, хоть порогов и нет, но течение сильное. Ударили по рукам.  Дело было ночью…, вода была большая…, короче, мужика они на том берегу ещё увидели, а потом из виду потеряли, и уже договорились о взаимном алиби, как он вдруг через час появился – переплыл таки, выбравшись много ниже, и поллитра заработал. Нормальный такой вот деревенский быт.

Утром едем до Андреевки – районного центра. Три оставшихся ката спущены и подвязаны на крышу. Сцена грустного прощания – наши товарищи сходят с маршрута, это всегда неприятно. Думаю, их досада от не пройденной концовки слегка прошла ещё в пути до Уш-Тобе, так как припустил дождь, сначала слабенький, потом всё сильнее и сильнее. Здрасьте, давно не виделись. Когда, наконец, мы приехали к ущелью Карасук, вылезать никому не хотелось. А хотелось, не вылезая, свалить из этой солнечной, блин, Джунгарии. Командир волевым молчанием пресёк разложение в массе, за что был вынужден показать личный пример  и первым плестись ставить лагерь. На редкость неуютная, насквозь сырая, промозглая стоянка. Тент, как не натягивай, воображает себя парусом, сухого места под ним – один квадратный метр. В конце концов, все собрались опять в машине и стали травить истории. В редкие минуты просветления готовим суда. Обнаруживается крайне неприятная вещь: все дутики из чернухи в процессе транспортировки, от постоянного ёрзанья на крыше получили дырки, и не одну. Мой кат, со своими суровыми дутиками из лодочной ткани, этой участи избежал. На завтра есть шанс всё долбануть за один день и свалить на ночном поезде, но для этого надо рано выйти. Ремонту мешает дождь и разложение в массах: народ занимается всякой фигнёй. Дима выдвинул идею возжечь из валявшегося в изобилии плавника ритуальный пионерский костёр, дабы совершить обряд очищения огнём от всего всех подряд. Что и было исполнено в оставшийся вечер с неприличным энтузиазмом.

В результате обряда, к удивлению экипажа, дырки в красной посудине сами самой не затянулись. Поэтому утром ждали окончания ремонта и вышли около двенадцати.

Идём по каньону – солнышко еле пробивается, сильный ветер, но дождя нет – красота! Что ещё для счастья надо? Рисунок берегов меняется – отвесные стены, почти без признаков сыпухи. Зачалиться можно далеко не везде, а это периодически надо: обе посудины, несмотря на ремонт, подтравливают. Воды, после кучи притоков, заметно прибавилось, на глаз определили около семидесяти кубов. Через час подошли в единственному серьёзному порогу в ущелье: «Водопад «Тункуруз». Сложный слив в сужении. По описанию тут перепад три метра, но на наш взгляд – не дотягивает. Конфигурация слива сложная, справа под сливом  стоит петух, слева – вроде может закусить корму. Выставили верёвки и махнули через петух. …с берега казалось страшнее. Дождались красную посудину в улове под скалой (они прыгали центром), и мужики обрадовали новостью, что надо вылазить, чтобы снять третий экипаж. Интересно, куда тут можно вылезти? Лёха с Андрюхой, мягко говоря, не додумали. Пытались проорать им из под скалы но река это пресекла, и нас унесло к едрени матери. В результате Андрюха лазил через буераки за оставленной камерой от чалки много ниже.

В конце каньона стоит водомерная будка, действующая! Мужика зовут Григорий, назвал точный расход реки – сто кубов. Мы давали семьдесят. Приятно убедиться, что на глаз мы ошиблись «всего лишь» в полтора раза. Говорит, были паводки, когда расход зашкаливал за тысячу кубов! Такое хочется увидеть…

 День перевалил за середину, впереди последний каньон – Багет. Мы шугаемся плотины в конце его. Нет на реке хреновей сооружений, чем искусственные. Прыгаем в 66-й и едем на разведку. Наверное, добить поскорей маршрут хочется уже не только мне: Витя гонит по буеракам так, что мы с Димой летаем по всему кузову: будь проклят тот час, когда мы  проявили излишнее любопытство, умники ведь остались разлагаться около катов!

Наконец, вылазим и орём на белую кость в кабине – Витю и командора. Одно утешает, что плотина – вот она, и видно, что воду она сбрасывает снизу, соответственно, в худшем случае просто поднесёт и упрёт в неё и будешь болтаться, пока не достанут. Это радует. Делаем обратный бросок к началу каньона.

Ветерок пронизывающий через гидру насквозь, все мокрые, задрогли. Вот ведь курорт, блин! Нас зовёт в гости на пиалу чая местный чабан. Дом у него немногим отличается от сарая, а ведь климат здесь - не самый ласковый. Получает деньгами около тысячи рублей на наши деньги, но достаёт на стол всё, что есть. Очень приветливый, добрый. И бескорыстный – насилу уговариваем оставить у себя остатки колбасы и конфет, что взяли с собой к чаю. Ну, перекусили, теперь вперёд, на «Багет»!

Прошли несколько километров по разливам и втянулись в ущелье. Переход, как и везде на этой речке очень резкий: вход в каньон абсолютно чёткий, две отвесные стенки, смотришь на него издалека, неотвратимо вливаешься, такое впечатление, что тебя туда просто всасывает. Лично меня этот каньон впечатлил больше всего. Очень напоминает «Трубу» на Аргуте, но подинамичнее и напряжённее. Впрочем, Аргутскую Трубу я проходил по относительно малой воде. Стенки – абсолютный отвес от тридцати метров  и выше! Между ними мечется многократно отражённое эхо рёва воды и наших эмоций. Зачалиться, и тем более вылезти наверх просто негде. Где-то здесь должна быть бочка, о которой предупреждал Тенетов. Где-то уже скоро… ДА ВОТ ЖЕ ОНА!!!

А мы с Мишкой, соответственно, в ней. Когда поняли, что уже не обрулить, хоть и разогнались… но,… большая, короче, была бочка. Развернуло и - положило через мой нос. …Что же это такое: до конца сплава – двадцать минут, понимаешь, а я тут, мокрый и злой, с матами залажу на гондолу! Мишка, (без матов), – на другую. Интеллигент! Решили почему-то не ставить на ровный киль, а зачалить, и тут я на практике узнал, что наш командир абсолютно не приучен грести справа, а он воленс-неволенс оказался именно там, так как я первый застолбил себе местечко после киля. Промахиваем пару мест, за нами идут спокойные московские парни, они видят, что у нас всё нормально и не дёргаются, это правильно. Бочару они, естественно, увидев наш дурной пример, обрулили.  Вдалеке маячат жёлто-голубые Лёха с Адрюхой, они тоже влетели, но - вылезли на своих полуторатонных объёмах.

Наконец, зачалились в какой-то дырке. Камера (ура!) сухая, и я немного поснимал. Оно того стоило – очень впечатляющее место. Однако надо уже добивать каньон. Вообще-то, Тенетов говорил про две бочары… Вторую, к счастью, не находим. Каньон подходит к концу. Тут Миша вдруг просит у меня прощения. За что это, интересно? Оказывается, он ещё дома заложил на весь маршрут два киля. Что мы с точностью и выполнили. Спасибо, Миша, что только два, а не двадцать два!

Ну вот - последний поворот, впереди подпор и плотина, на берегу небольшая тусовка из местного молодняка. Неспешно чалимся к берегу. Признаки цивилизации во всей красе: везде битое стекло и прочий мусор. Аборигены не местные, приехали на пикник попить пива под шум реки и внести свой вклад в обилие мусора. Мы же внесли свой, в набор их впечатлений, приятно разнообразив собой ландшафт. Наш мусор мы аккуратно собрали в пакеты с собой. Посреди общественной свалки такие действия смотрятся странновато. На нас откровенно пялятся, сидя в классической аборигенской позе. К счастью, через час за ними приехал автобус и все умотали. У нас же задача – максимально быстро разобраться и мчать на станцию Лепсы, мы ещё можем успеть на поезд. Сборы всё же отняли пару часов. По коням, на выход с маршрута!

 Окончен поход. Прощай, Тентек и – спасибо за всё! Не очень-то приветливо ты нас встретил,… а, впрочем, кто знает, кто знает…, могло быть и гораздо хуже! Осталось непройденным одно ущелье, а значит – есть повод вернуться. Отдельные личности (Лёха Бобров, например) уже в «Газоне», не успев обсохнуть, вынашивают планы нового маршрута: идти реку с притока Орто-Тентек.

Что касается меня - не знаю, не знаю. Безусловно, впечатлений здесь хватает, но - не от природы.  Сама же река  требует тяжёлой работы и постоянной собранности. Маршрут не для отдыха и, вообще-то, требует изрядного запаса прочности и людей и судов.

...Но, всё равно, …мужики! Было здорово!